Автор: Хорхе Энганче
Бета: Dead Admiral
Персонажи: Сеск Фабрегас, на заднем фоне прыгают Жерар Пике и Давид Вилья
Жанр: Established Relationship без намека на РПС, Missing scene в отношении реального человека.
Рейтинг: G
Дисклаймер: «Бред сивой кобыла» (с). Мои таракашки.
Саммари: Решение – выбор из предложенных альтернативных условий.
Предупреждение: конечно, немного поздновато, но писалось как раз в сентябре, через месяц после подписания. Ну и тайм-лайн соответствующий.
не стоит ждать чего-то охрененного
Набат; воспаление.
2007 – 2008 г.
Слухи. Когда-нибудь Сеск закончит карьеру футболиста в Каталонии. Газетные утки. Если надо, Сеск будет играть в «Арсенале» до окончания карьеры. Возможные мечты. «Здорово, наверное, играть в «Барселоне» вместе с Анри?...»
2008 - 2009 г.
Слухи. Сеск не исключает, что, скорее всего, покинет канониров. Возможности. К переходу в «Реал Мадрид» Сеск пока не готов. Чужое мнение. Фабрегас любит «Барселону». Ему бы пошла футболка этого клуба.
2009 – 2010 г.
Слухи. Об уходе Фабрегаса пишут с его восемнадцатилетия. Мнение друга. Однажды Сеск вернется в Барселону. «Дружбан, я тебе говорю, ты клево будешь смотреться в полосатой футболке». Мнение друзей. «ДНК не обманешь», «Срочно нужно оттуда валить». Газетные утки. «Барселона» дала устные гарантии, что не будет в ближайшее время приглашать Фабрегаса.
2011 г. Лето.
Слухи. Арсенал предоставил десять дней, чтобы достичь договоренности. Мнение друзей. «Фабрегас – страдалец, он так хочет покинуть «Арсенал»». Газетные утки. Тридцать восемь или тридцать шесть миллионов евро, а, может, больше? Мнение друга. «Не хочу, чтоб тебе еще больше трепало нервы. Давай просто посмотрим, что будет».
«Я так рад вернуться домой».
22 августа 2011 г.
Двадцать пятая минута вышла для Сеска более чем удачной.
Слухи вьют тонкие нити из нейронов, сношаются с реальностью, рождают опасение. Сколько месяцев в межсезонье длится опасение у десятков двух человек - неизвестно, и они не собираются этим делиться, рассказывать правду. Сколько то же самое опасение длится у несколько миллионов – неизвестно и подавно. Заголовки спортивных газет, новостей в интернете обостряют нервное напряжение, смакуют слова, создавая паутину мнимых комеражей. Кто-то говорит одно, кто-то другое, кто-то требует ответа, нужен – не нужен, да или нет. Сказал бы он сейчас им: «Хватит, хватит», «Дайте мне заявить публично и четко». Обронил где-то когда-то и так, что сделали вид – не расслышали.
Колесо вращается само по себе, превращаясь в вечный двигатель, посылая к собакам всю физику разом. Сколько оно уже крутится? Кто-то считал – получилось три года, он бы предложил посчитать с шестнадцати лет, вышло бы так же.
Последние минуты разговора с тренером очень сложно пережить даже физически: слова материальны, они давят грузом возложенных надежд, но из них созданы искренние пожелания и наставления. Последний день в Лондоне растлевает нервы, доводя до грани: еще чуть-чуть – и снова на перепутье. Последний матч сидит в печенках, когда над командой висит предчувствие, а в глазах одноклубников читается растущее осмысление.
Какие одноклубники, брат? Коллектив. «Коллектив» - слово, которое с непривычки смешно перекатывать во рту. Восемь сезонов пролетели, как миг, и вновь – «Здравствуй, Тито! Вот и я». Миг испарился, навсегда оставив воспоминания. Сеск верит – они не сотрутся ни временем, ни старостью, не исчезнут. Насильно забыть образы, осевшие в памяти, – чуждое благо. Не исчезнут друзья по раздевалке, да и дадут ли Росицки на пару с Велой забыть о них? Карла тоже не забудет, девять лет и еще одна история со скоростью света. Раз – напряженная спина обиженной девушки, два - еще один хороший друг.
«Сколько друзей у тебя?» - «Много». «А сколько близких?» - «Несколько наберется». «А сколько таких…» - «Давайте не будем».
Нагбенный; боль за ухом.
Вилья подходит к нему почти вплотную, предлагая ему ухватиться за кубок. Они стоят так близко, что Сеску приходится положить свою левую руку одноклубнику на талию, а тому – свою ладонь на плечо Фабрегаса. Неловкость исчезает, и они вдвоем стоят почти на середине поля, позируя для фотографов. Пара секунд, и Вилья хлопает его по спине, медленно проводит ладонью вниз по позвоночнику, а затем уходит.
Сеск всматривается в кубок и видит себя: смутные красно-синие полосы и удлиненное размытое лицо. У его отражения нет глаз, на их месте темно-коричневые пежины. От усталости, настигшей его так внезапно, болят веки. Зрение подводит, и отражение расплывается. Он резко поднимает кубок над головой, улыбается в объективы фотокамер и передает кубок в чьи-то руки.
Его неожиданно тянут за волосы, а за спиной раздается громкий смех. Сеск подается немного назад и видит боковым зрением Пике, тот скалится и отпускает, на прощание взлохматив прическу.
- Жерар, - останавливает Сеск своего друга, крепко хватаясь за чужую майку. Тот устало вздыхает, кладет ладонь на чужое плечо, больно стискивая его, и прижимает к себе.
- Что ты друг, что ты, - шепотом убаюкивает Пике, - совсем раскис, брат, - и неожиданно добавляет. - Мок, мок, мок.
- О-о-ох, - вместе заканчивают они, а на лицах – добродушные улыбки и широко распахнутые глаза. Один смотрит вниз, другой ввысь, думают о схожих вещах.
Сколько кубков уже в кармане? Мнимая простота: как щелкнуть пальцами, как чеканка мяча. Кап-кап-кап - желчь поднимается к горлу и обратно стекает вниз, раз-два-три – улыбка натянулась на лице. Сердце бешено заходится, когда он обводит взглядом «Камп Ноу», вслушиваясь в гул стадиона. «Тук-тук-тук, … об каблук», - вспоминает он детскую игру, как они – мальчишки Ла Масии – стучали палкой по ноге какого-нибудь паренька из общей компании, прося угадать, кто это был. Он обводит взглядом стадион, вспоминая фрагменты своего детства, детства, где родной язык смешивается в гармоничную разноголосицу звуков, а носовые пазухи раздражает сладкий запах маминых сладостей. «Ты будешь круглым, как мяч, Донат», - дразнил его Пике, когда тот после тренировки вовсю уплетал свое любимое лакомство, не успев толком переодеться; он же не виноват, что мама стряпает такие вкусные пончики. Сеск обводит трибуны воспаленным опьянелым взглядом и свободно улыбается.
Он забывает все, что творилось с ним в межсезонье за последние несколько лет.
А после смотрит на Жерара, и видит, как тот хитро щурится, глядя на впереди идущего Лео.
- Поджопники, - заговорщицки обращается к нему Пике, и его рука, что лежала на плече у Сеска, теперь теребит ему ухо.
- Подж… Что? О Боже, – смеется Сеск, вспоминая вечерние бодрствования в детской школе при футбольном клубе. Ох, как везло тем ребятам, что ночевали дома, а тем, кого по тем или иным причинам не могли забрать родители, приходилось участвовать в ночных баталиях. Сеску, как и Лео, повезло меньше: у первого дом находился за восемьдесят километров до школы, а у второго в кармане был целый океан. У Пике, когда тренировки заканчивались, оставалось часа два-три в запасе до приезда родителей, и он делил это время со своими друзьями. А для Сеска, уже после развода родителей, уехать в Аренис означало струсить, он часто ночевал в Ла Масии и делал уроки там, потому что дома ему было находиться в тягость. Позже Жерар сетовал, что слишком мало было свободного времени, а ведь так хотелось побездельничать еще чуть-чуть: «Ну, еще минутку, Мам!».
- А помнишь, он был от горшка три вершка и такой весь щуплый. Все боялись до него дотронуться – вдруг еще рассыплется. Лгун мелкий, всех сделал потом, - усмехается Сеск.
- Нет, ну травма же затем…
- Ну травма-то да, - соглашается он с другом, вспоминая жуткий перелом ноги, что получил Лео уже во втором своем матче.
Ясный; глазное яблоко смотрит ввысь.
Солнце ослепляет правый глаз, но Сеск и не думает о том, чтобы прищуриться или отгородиться ладонью. Бледно-яркие краски бьют в глаза, и видны нечеткие желтоватые круги – так рассеиваются ресницы. Он срыву устремляется вперед, открываясь для Хави, тот только отрывает взгляд от мяча, окидывает глазами поле и уже пасует Сеску. Тому приходится несладко, но он способен обыграть и четырех защитников, если потребуется. Удар – мяч летит впротивоход защите соперника, точно на ногу Лионелю, с того не убудет забить гол. Удар – Вилья принимает мяч и играючи насмешливо обыгрывает вратаря. Удар. Но он мог бы попробовать и сам.
В газетах пишут: «Он заменит в свое время…» - «Кого?», - хочет спросить Сеск. «Его приобрели вместо…» - «Так кого же?», - никак не может успокоиться он, играя с этими людьми бок о бок, о которых писали в спортивных колонках.
Кто-то глупый скажет: «Зря, конечно, он ушел», «Мог бы потерпеть год-два». А он возьмет и согласится, потом вспомнит тяжелый взгляд Венгера и то, как тренер оказывал давление на владельцев клуба, чтобы те снизили цену, и вновь передумает. Но для всех остальных с языка слетают ожидаемые фразы: «хотел», «мечтал», «не смел надеяться». Мечтал – бывало, думал, как оно – снова вернуться на родину. Не смел надеяться – вспоминал о том, что в те времена даже Иньеста не мог влиться в костяк команды, куда уж ему, подающему надежды юнцу. Хотел – …
Апагога; активность.
Сеск возвращается на свою позицию и спокойно ждет свистка судьи.
Сеск смотрит вперед и сквозь, на секунду выпадая из реальности, впадая в мистическую расслабленность, когда картинка, видимая периферийном зрением, чуть плывет в сторону и неожиданно закладывает левое ухо.
Чтобы окончательно слиться с коллективом, ему достаточно пары недель.
Середина сентября 2011 г.
На счету Сеска уже девять голов.
Ad absurdum.